|
Страница 8 из 53
***
До отъезда оставались четыре, три, два дня. Писатель отдал последние
распоряжения, упаковал свой немудреный багаж, не забыв заранее купить билеты и
до Москвы, и до Энска. Чтобы быть спокойным за свою холостяцкую квартиру,
отключил антенну у телевизора, газовую плиту, холодильник, в котором, впрочем,
оставался только один сушеный омуль – последнее напоминание об иркутской
поездке. Писатель, отдав должное мастерству байкальских рыбаков, съел омуля,
запив его местным пивом, а утром… Это вновь была «какая-то сила», но на этот раз
она подняла его не к письменному столу, а к унитазу. Похоже, это было
отравление. Писателя несло в самом буквальном смысле этого слова. На еду он и
смотреть не мог. Немудрено, что за два дня «байкальского побоища» писатель
потерял шесть килограммов. Но хуже было другое: от слабости его шатало. До
отъезда оставалось два часа. Подняв свой багаж, писатель понял, что дальше
ближайшего дома ему не дойти. Но обратной дороги не было. Внутренний голос,
становясь все громче, шептал ему: «Куда тебе ехать? Оставайся! Оклемайся
недельку-другую, а потом поедешь. Или… не поедешь. Что тебе делать в этой глуши?
Ведь написал же здесь «Пашку»? Значит, не важно где, когда, важно чем – сердцем,
душой. А ведь этого у тебя никто не отнимет».
Голос был сладок, убедителен. Но писатель чувствовал, что смалодушничай он,
откажись от поездки – и все начнется сначала, все повторится – хмельное утро,
опохмел, беспросветный день, вечер, полный благих надежд… Желудок предательски
булькал, от слабости подкашивались ноги… Писатель, надев рюкзак на плечи, долго
сидел у входной двери. Если он сейчас не поедет в Энск, кто его осудит? Да
никто. Что, он не человек, что ли? Писатель тяжко вздохнул – и вышел из
квартиры.
|
